Восстановление Николаевщины и битва за юг, — интервью Кима

Как Николаевщина восстанавливается после войны, когда ВСУ деоккупируют Кинбурнскую косу и куда из публичного пространства исчез глава Николаевской военной администрации Виталий Ким — он рассказал в интервью Новини.LIVE.

Какая ситуация на Николаевщине сейчас? Насколько часто россияне обстреливают город и область?

— Все познается в сравнении, но сейчас нам намного легче, чем было в 2022-м и даже 2023 году. Мы восстановили много инфраструктуры, жилья и в принципе все социально-бытовые вещи, кроме воды. Город живет, и количество людей по сравнению с 2022-2023 годами тоже увеличилось.

Хотя инвесторам и людям, которые живут далеко, кажется, что мы здесь по колено в грязи, все развалено. Нет, это не так. Работают бары, караоке, стриптиз-бары. Все работает, люди отдыхают, не нарушая комендантский час. Все уже адаптировались: и бизнес, и люди.

До войны в области проживало примерно 1 млн 100 тысяч человек, и 470 тысяч — в городе. После начала войны в области было примерно 500-600 тыс. населения, а в городе — менее 180 тысяч. Сейчас область вернулась к довоенным показателям, а в Николаеве живет 445 тысяч. При этом у нас примерно 145 тысяч переселенцев, преимущественно из Херсона: 100 тысяч — в области, и 50 тысяч — в городе.

То есть николаевцы остаются дома?

— У нас работают фонтаны. Я шутил, что, когда в город возвращается аренда самокатов, город живет полноценной жизнью. Прокатные самокаты к нам вернулись в 2024 году. Поэтому мы полноценно восстанавливаемся, чтобы бизнес начал платить налоги.

Николаевщина сильно пострадала от обстрелов. Как восстанавливается регион?

— Повреждено и разрушено более 17 тысяч объектов. Из них 7 тысяч мы уже восстановили. Критическая инфраструктура восстановлена на 100%. В общем восстановлен 21 мост, все электричество, газ и это история еще 2023 года. Поэтому функционально мы восстановлены, но есть 10 тысяч заявок на восстановление жилья, и это очень много. Восстанавливаем его за счет государства и международных доноров.

Сколько средств нужно на это? Потому что, например, Харькову — 10 млрд евро

— Если добавить экологический ущерб, то это сотни миллиардов евро. Это заповедники, море и реки. Большой вред экологии нанесли боеприпасы россиян. Харьков от обстрелов страдает больше, потому что у них обстрелы продолжаются, а мы во время этого восстанавливаемся. Например, в 2024 году мы восстанавливались быстрее, чем у нас разрушалось. Количество объектов на восстановление у нас уменьшается и сейчас составляет около 41%.

Когда Николаев будет с питьевой водой?

— 25 июля начались тестирования, ускорили программу и идем с опережением графика. Полноценная вода — это план до октября. Должны достроить первый этап очистных сооружений, который позволит подать питьевую воду повсеместно, как у нас было до 2022 года. И по плану — это октябрь месяц. То есть тогда из этой воды можно будет готовить пищу и пить чай.

В целом проблема воды — это только город Николаев, а вся область с водой. Но в 2022-м мы вместе с международными партнерами набили примерно 230 скважин. Поэтому питьевая вода раздавалась повсюду только на бесплатной основе.

Замечаете ли вы смещение фокуса внимания международного сообщества с Николаевщины к другим украинским регионам, которые больше страдают от войны?

— Так и должно быть. Мы тоже сейчас помогаем бригадам, которые стоят на Донецком или Запорожском направлениях. Потому что у нас война через реку, и мы здесь даже более агрессивны, чем они. А там тяжелая ситуация, и помогать нужно там, где сложно.

Относительно международной помощи, то Николаевщина получила более 300 млн евро. Наш ключевой партнер — Дания, которая предоставила более 180 млн евро. Уже есть план по 2028 год на 224 млн евро. Мы перешли на евростандарты по инвестициям, и партнерам это очень нравится. То есть инвестиционные проекты у нас осуществляются по европейским стандартам. Есть подписанный план на три года, который мы будем реализовывать по Николаевской области.

Кинбурнская коса до сих пор оккупирована войсками РФ. Реально их оттуда выбить?

— Можно, и легко, и мы это уже делали. Но с географической точки зрения их там трудно удержать. Тогда у нас будет сложная логистика через реку, там большая полоса, которую надо держать. А населения там почти нет. Даже в мирное время там жило мало людей. То есть выбивать россиян с Кинбурнской косы с военной точки зрения глупо. Хотя мы всеми фибрами очень хотим это сделать и поставить галочку, но это очень усложнит жизнь нашим военным.

Поэтому на сейчас на таком рубеже легче держать оборону. Наш приоритет в другом месте, где враг продвигается и нам там нужно держать оборону. Это Донбасс и Запорожье.

То есть угрозы российского вторжения на Николаевщину пока нет?

— Если они будут готовиться к таким действиям — я буду знать об этом заранее. Если они будут накапливаться и планировать — мы это будем видеть. Они делали попытки, и мы это видели, но у нас здесь немного с этим легче из-за Днепра и моря. Мы выкладываемся в работу по защите нашего побережья. От этого очень страдает бизнес, который находится на Черном море, но вопросы безопасности сейчас являются приоритетом для всех.

Реально ли открыть морские или речные порты?

— Мы этого очень хотим, но, к сожалению, делать этого пока нельзя. Ведь логистический путь кораблей проходит в километре от врага. Последний раз, когда у нас выходили две баржи, россияне атаковали их простым оружием, в частности ручными противотанковыми системами. К сожалению, погибли два человека, пострадали суда. Поэтому пока такая военная ситуация — порты не могут быть открыты.

Морские дроны могут это изменить?

— Нет, потому что, например, в Очакове уже с берега виднеется оккупированная территория. Там узкий канал, по которому должно пройти судно, и до него там можно достать из пулемета. Никоим образом этого не изменить. Единственный путь — деоккупация Кинбурнской косы и прилегающих территорий. И то россияне могут мешать нормальной навигации простым оружием. Потому что до одесских портов они достают только тяжелыми дронами и ракетами, которым можно противодействовать.

Можно ли уничтожать российские шахеды на входе в Николаевскую область?

— Враг постоянно меняет тактику, маршруты, высоты, применяет фейковые дроны. Мы адаптируемся к этому, и они об этом знают, поэтому Николаевщину дроны больше облетают, чем атакуют. Но мы постоянно сбиваем их дроны, и не только те, которые идут на нас, но и те, которые идут транзитом через область.

В чем проблема сбить все российские дроны еще на территории Николаевщины, чтобы они, например, не долетели до Кривого Рога?

— Нет ответа на этот вопрос. Это как на охоте: выбегают два кабана — и ты положишь двух, а бывает, выбегают пять — а ты никого. Очень много факторов, которые влияют на работу, в том числе и человеческий.

Применяют ли на Николаевщине дроны-перехватчики?

— Да, но расширять этот ответ не буду. Я считаю, что это вопрос экономики и гонки вооружения между РФ и нами. Россия опережает по темпам обработки данных и налаживания производства. Они штампуют эти дроны более быстро. В Украине тоже существует большое количество перехватчиков украинского производства, и сейчас оно масштабируется.

Но мы понимаем планы россиян, будут тысяча и две тысячи дронов. Однако у нас точно такой же план, чтобы у нас было столько дешевого противодействия — средств сбивания. Дроны очень эффективны по сбиванию шахедов.

Сейчас идем по пути донаведения и искусственного интеллекта. Это уже частично используется. Точность повысится, когда полноценно заработает искусственный интеллект.

Какова ситуация с пляжным сезоном на Николаевщине?

— Основная проблема для николаевцев, гостей и бизнеса — закрытые морские пляжи. Это Рыбаковка и Коблево. Я перессорился со всеми военными, пытаясь открыть Коблево, но физически это невозможно. Понимаю, что бизнесу очень плохо, и 123-я бригада получила прямое указание перекопать пляж и обезопасить... И на самом деле там мины есть, и много. Когда была угроза — мы лучше минировали, потому что в этом нуждались десантные участки.

Поэтому, к сожалению, Коблево я открыть не смог, хотя и обещал. У нас было согласование всех, кроме военных. На слове разминирование после Чонгара подпись ставить отказывался. Я потратил на это почти три месяца и ничего не получилось. Сейчас это невозможно из-за минной опасности. И у нас были подрывы на минах. Да, люди по-пиратски куда-то прорываются, но, дай Бог, чтобы все были живы и здоровы. Потому что погибнет один ребенок, и никому этот сезон нужен не будет. Хотя местный бизнес я понимаю прекрасно.

Будут ли восстанавливать здание Николаевской ОГА, куда россияне еще в начале войны попали ракетой, убив несколько десятков человек?

— Да, погибло 37 человек. Пока никаких планов нет, и я считаю, что это нужно делать после окончания войны или приостановления войны, или перемирия. Потому что если мы начнем делать это сейчас — они могут уничтожить еще раз, ведь это объект критической инфраструктуры. Но я хотел провести это решение через опрос людей — а что они там видят.

Мемориальный комплекс, комплекс по чествованию жертв российско-украинской войны? Потому что работать можно и из машины, для работы большие кабинеты не нужны. Но это вопрос уже после окончания войны.

Куда вы исчезли после активной публичной деятельности в начале войны?

— Тогда не было единой информационной системы, которая давала бы правдивую информацию. А это было нужно, действительно успокоить людей и придать сил нашим военным. В том числе и нашим николаевским, которые в то время были базой для меня. Поэтому в то время это было необходимо.

Сейчас есть много других ресурсов, которые дают достоверные данные. Тот же Николаевский Ванек, который взял и продолжил нашу деятельность и имеет в доступе достаточно ресурсов. Имею в виду админов и контактов, которые могут информировать людей. А я, чтобы не быть пятым колесом, занимаюсь работой. Будут выборы — будем думать.

Сейчас мне нечего сказать — у меня есть текущая работа исполнительной власти и много задач от президента, Кабинета министров, Генштаба. Поэтому мы бежим и их работаем. Будет задача другая — будем работать по-другому.